Горе и безысходность были настолько безбрежны, что даже гибель всего живого или померкнувшее кромешное солнце в их глубине были бы лишь жалкой снежной каплей. По дну Белой реки что-то гулко выгнулось митральным эхом, а по закраине берега чуть дрогнули ледяные веки. Весна наступила давным-давно, но каждый год Белая река играла ей неумолимую колыбельную. И каждый год мелодия была все прекраснее и величественнее. И каждый год как по нотам поднималась она на самый верх утеса надежды и счастья, сегодня сама, сегодня никто не вел ее за руку, сегодня вела она. Да! Вела, чтобы сверху увидеть весь океан внизу, потому что как только решительно все вокруг становится прекрасным, оно перестает им быть. А все живое когда-то умрет, поэтому только камни вечны. А солнце меркнет каждый-каждый вечер в кромешной ночи. А самое трудное – выбрать из тридцати двух верных дорог всего одну, ведь какой бы единственной она ни оказалась, остальные уже навсегда будут потеряны. Но величие утеса было видно только снизу, наверху он становился все меньше и все дальше погружался в океан без берегов.

Утес мирно лежал у ее ног, а океан парил над ее головой. Белая река точно знала свою дорогу через вечные камни. И Солнце взошло сегодня по-особому..