Клуб Эстетов. Лучший форум для любителей и ценителей искусства!

КЛУБ ЭСТЕТОВ

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.



Борис Чичибабин

Сообщений 1 страница 2 из 2

1

Чичибабин (наст.фамилия Полушин) Борис Алексеевич.
(9.01.1923г., г.Кременчуг - 15.12.1994г., г.Харьков, Украина) - поэт.

Вся его жизнь прошла на Украине, за исключением 5 лет ГУЛАГа. В 1940г. окончил школу и поступил на исторический факультет ХГУ. Война прервала учебу, и с 1942 по 1945гг. Чичибабин проходил воинскую службу в Закавказском военном округе. В 1945г. демобилизовался и поступил на филологический факультет Харьковского университета. Сдавал экзамены за 1 и 2 курс, но в июне 1946г. был арестован в Харькове, отправлен на Лубянку в Москву, а оттуда (через Лефортовскую тюрьму) в Вятлаг (Кировская область, Россия). Освобожденный в 1951г., зарабатывал на жизнь случайными работами, пока не окончил в 1953г. бухгалтерские курсы. До 1962г. работал бухгалтером.

В 1963г. одновременно в Москве и в Харькове выходят сборники его стихотворений. В них, как и в вышедших затем в Харькове до 1968г. двух сборниках, отсутствуют главные его стихи, кроме того, многие изуродованы цензурой. С 1964 по 1966гг. руководил литературной студией, которая была закрыта в 1966г. по идеологическим соображениям. Чичибабин вынужден был снова устраиваться на конторскую работу и с 1966 по 1989гг. работал в Харьковском трамвайно-троллейбусном управлении в должности экономиста-товароведа. В 1966г. был принят в Союз Писателей СССР.

С 1968г., пережив сильный духовный кризис, решает писать так, как ему диктует совесть, не считаясь с усиливающимся идеологическим прессом, оставляя сознательно всякую надежду быть опубликованным при жизни. Правда, в московском "самиздате" в 1972г. вышел сборник его стихотворений. Следствием этого было исключение Чичибабина из СП СССР в 1973г. и замалчивание его имени в течении пятнадцати лет.

Перестройка вернула Чичибабина читателю. С 1987/88гг. подборки стихотворений публикуются в литературных газетах и журналах. Читатель заново знакомится с Чичибабиным по публикациям о нем, по интервью с ним. Проходят творческие вечера поэта в разных городах. Чтение Чичибабиным своих стихотворений незабываемо. В 1989г. на фирме "Мелодия" вышла авторская пластинка "Колокол".

Поэзия Чичибабина, отразившая трагический путь общества, несет отпечаток внутренней свободы, нравственного поиска и ответственности человека перед Богом. В творчестве Чичибабина органически переплелись философская, гражданская, любовная и пейзажная лирика. Чичибабин - поэт сложной и богатой стиховой культуры, вобравшей лучшие традиции русской поэзии. Родившись на Украине, он был крепко связан с ее историей, знал, любил и ценил украинскую поэзию, которая стала одним из источников его творчества.

В 1990г. за книгу "Колокол" поэт удостоен Государственной премии СССР. В 1993г. Литературно-общественное движение "Апрель" наградило Чичибабина премией имени А.Д.Сахарова "За гражданское мужество писателя".

Чичибабин - автор поэтических сборников: "Молодость" (Москва, 1963г); "Мороз и солнце" (Харьков, 1963г); "Гармония" (Харьков, 1965г); "Плывет Аврора" (Харьков, 1968г); "Колокол" (Москва, 1989г); "Мои шестидесятые" (Киев, 1990г); "Колокол" (Москва, 1991г); "82 сонета + 28 стихотворений о любви" (Москва, 1994г); "Цветение картошки" (Москва, 1994г). Последний сборник "В стихах и прозе" (Харьков, 1995г), подготовленный самим поэтом, был издан уже после его кончины. В 1998 году в Харькове вышла книга, посвященная памяти поэта -"Борис Чичибабин в статьях и воспоминаниях".

2

Кончусь, останусь жив ли,-
чем зарастет провал?
В Игоревом Путивле
выгорела трава.

Школьные коридоры -
тихие, не звенят...
Красные помидоры
кушайте без меня.

Как я дожил до прозы
с горькою головой?
Вечером на допросы
водит меня конвой.

Лестницы, коридоры,
хитрые письмена...
Красные помидоры
кушайте без меня.

* * *
Сними с меня усталость, матерь Смерть.
Я не прошу награды за работу,
но ниспошли остуду и дремоту
на мое тело, длинное как жердь.

Я так устал. Мне стало все равно.
Ко мне всего на три часа из суток
приходит сон, томителен и чуток,
и в сон желанье смерти вселено.

Мне книгу зла читать невмоготу,
а книга блага вся перелисталась.
О матерь Смерть, сними с меня усталость,
покрой рядном худую наготу.

На лоб и грудь дохни своим ледком,
дай отдохнуть светло и беспробудно.
Я так устал. Мне сроду было трудно,
что всем другим привычно и легко.

Я верил в дух, безумен и упрям,
я Бога звал - и видел ад воочью,-
и рвется тело в судорогах ночью,
и кровь из носу хлещет по утрам.

Одним стихам вовек не потускнеть,
да сколько их останется, однако.
Я так устал! Как раб или собака.
Сними с меня усталость, матерь Смерть.

* * *
* * *

Уходит в ночь мой траурный трамвай.
Мы никогда друг другу не приснимся.
В нас нет добра, и потому давай
простимся.

Кто сочинил, что можно быть вдвоем,
лишившись тайн в пристанище убогом,
в больном раю, что, верно, сотворен
не Богом?

При желтизне вечернего огня
как страшно жить и плакать втихомолку.
Четыре книжки вышло у меня.
А толку?

Я сам себе растлитель и злодей,
и стыд и боль как должное приемлю
за то, что все придумывал — людей
и землю.

А хуже всех я выдумал себя.
Как мы в ночах прикармливали зверя,
как мы за ложь цеплялись, не любя,
не веря.

Как я хотел хоть малое спасти.
Но нет спасенья, как прощенья нету.
До судных дней мне тьму свою нести
по свету.

Я все снесу. Мой грех, моя вина.
Еще на мне и все грехи России.
А ночь темна, дорога не видна...
Чужие...

Страшна беда совместной суеты,
и в той ничто беде не помогло мне.
Я зло забыл. Прошу тебя: и ты
не помни.

Возьми все блага жизни прожитой,
по дням моим пройди, как по подмостью.
Но не темни души своей враждой
и злостью.

1967

* * *
Ночью черниговской с гор араратских,
шерсткой ушей доставая до неба,
чад упасая от милостынь братских,
скачут лошадки Бориса и Глеба.

Плачет Господь с высоты осиянной.
Церкви горят золоченой известкой,
Меч навострил Святополк Окаянный.
Дышат убивцы за каждой березкой.

Еле касаясь камений Синая,
темного бора, воздушного хлеба,
беглою рысью кормильцев спасая,
скачут лошадки Бориса и Глеба.

Путают путь им лукавые черти.
Даль просыпается в россыпях солнца.
Бог не повинен ни в жизни, ни в смерти.
Мук не приявший вовек не спасется.

Киев поникнет, расплещется Волга,
глянет Царьград обреченно и слепо,
как от кровавых очей Святополка
скачут лошадки Бориса и Глеба.

Смертынька ждет их на выжженных пожнях,
нет им пристанища, будет им плохо,
коль не спасет их бездомный художник
бражник и плужник по имени Леха.

Пусть же вершится веселое чудо,
служится красками звонкая треба,
в райские кущи от здешнего худа
скачут лошадки Бориса и Глеба.

Бог-Вседержитель с лазоревой тверди
ласково стелет под ноженьки путь им.
Бог не повинен ни в жизни, ни в смерти.
Чад убиенных волшбою разбудим.

Ныне и присно по кручам Синая,
по полю русскому в русское небо,
ни колоска под собой не сминая,
скачут лошадки Бориса и Глеба.

1977

* * *
На цементном заводе
В печи получился прогар
Были подняты на ноги
Все мастера футеровки
«Не полезу» - взмолился
Один малодушный и робкий
«Ну и брысь от греха!» -
Бригадир его спатки прогнал

Ночь стояла в степи
И казалась совсем нежилой
Было очень темно
Редко-редко снежинка порхала
Печь сливалася с ночью.
Она разевала жерло
Алым светом на ней
Обозначилось место прогара

Сто пятнадцать по Цельсию
Тут уже не до дремот
У стоявшего близко
Спина на морозе взопрела
Собирали народ
Футеровщики были в сомбреро
В куртках, в валенках все
Ожидался горячий ремонт.

Для несведущих лиц
Объясняю попутно и кратко:
Печь – туба на опорах,
В ней вечно бушует циклон
И когда от огня
Кое-где нарушается кладка,
Это пекло мостят
Кирпичами и жидким стеклом

Мастер обжига был
Огорчён перерывом досадным
Вся работа насмарку,
А тут ещё насморк схватил
Но уже футеровщики
Влазили тесным десантом
И в густой черноте
Разгоравшийся факел светил

От косматого войлока
Ставшие, как мексиканцы,
Люди в жарком жерле
Волочили кирпич на плече
Заливали стеклом,
Чтоб тому кирпичу не ссыхаться
И железные клинья
Вбивали промеж кирпичей

А потом выходили
Шатаясь от жуткого жара
И водой из сифонов
Плескали друг другу в тела

И вся смена, вся степь
Им ладони горелые жала
И смеялись они,
И стояли, в чём мать родила
«Отвернитесь, девчата!» -
Кричали и пламенем пахли
И не раз, и не два
Им дыханье в груди переймёт

Я как отповедь взял
Отирая тяжелые капли,
Что поэзия вся –
Это тоже горячий ремонт.

1965(?)