идеал Женщины и секрет женской непосредственности от Л.Н.Толстого :

«Лучшие  вещи  всегда  выходят  нечаянно; а чем больше стараешься, тем выходит хуже. В деревня редко стараются давать воспитание и потому нечаянно большею частию дают прекрасное. Так и случилось, в особенности с Лизой. Анна Федоровна, по  ограниченности ума и беззаботности нрава, не давала никакого  воспитания  Лизе: не учила ее  ни музыке, ни столь полезному французскому языку, а нечаянно родила от покойного  мужа здоровенькое, хорошенькое дитя - дочку, отдала ее кормилице и няньке, кормила ее, одевала в  ситцевые  платьица и козловые башмачки, посылала гулять и сбирать грибы и ягоды, учила ее  грамоте и арифметике посредством нанятого семинариста и нечаянно чрез шестнадцать лет увидела в Лизе подругу и всегда веселую, добродушную и деятельную хозяйку  в доме. У Анны Федоровны, по добродушию ее, всегда бывали воспитанницы или из крепостных, или из подкидышей. Лиза с десяти лет уже стала заниматься ими: учить, одевать, водить в церковь и останавливать, когда они уже  слишком шалили. Потом явился дряхлый, добродушный  дядя, за которым надо  было ходить, как за ребенком. Потом дворовые  и мужики, обращавшиеся к молодой барышне с просьбами и с недугами, которые  она  лечила  бузиной, мятой и камфарным  спиртом. Потом домашнее хозяйство, перешедшее  нечаянно  всё  в  ее  руки.  Потом неудовлетворенная потребность любви, находившая выражение  в  одной природе и религии. И из Лизы нечаянно вышла деятельная, добродушно-веселая, самостоятельная, чистая и  глубоко  религиозная женщина. Правда, были маленькие тщеславные страдания при  виде соседок в модных шляпках, привезенных из К., стоящих рядом с ней в церкви;  были досады до слез на старую, ворчливую мать за ее капризы; были и любовные  мечты в самых нелепых и иногда грубых формах, - но полезная и сделавшаяся  необходимостью деятельность разгоняла их, и в двадцать два года ни  одного  пятна,  ни  одного угрызения не запало в светлую, спокойную душу полной  физической  и  моральной  красоты  развившейся  девушки.  Лиза  была среднего   роста, скорее полная, чем  худая;  глаза у ней  были  карие, небольшие, с легким  темным оттенком на нижнем веке; длинная и русая коса. Походка у ней была широкая, с развальцем - уточкой, как говорится. Выражение лица ее, когда она была занята  делом, и ничто особенно не волновало  ее,  так и говорило всем, кто вглядывался в него: хорошо и весело жить тому на свете, у кого есть кого любить и совесть чиста. Даже в минуты досады,  смущения,  тревоги  или  печали  сквозь  слезу,  нахмуренную  левую бровку,  сжатые  губки так и светилось, как на зло ее желанию, на ямках щек, на  краях губ и в блестящих  глазках, привыкших улыбаться и радоваться жизнью, - так и светилось неиспорченное умом, доброе, прямое сердце». /«Два гусара»/