Великая пианистка, судя по всему, оказалась ненастоящей
В 2005 году на свет неожиданно появилась новая суперзвезда академической музыки — 76-летняя английская пианистка Джойс Хатто. Основанный ее мужем маленький лейбл Concert Artist выпустил более ста дисков с ее записями, диски добрались до критиков, критики — из самых солидных изданий — единодушно поразились и назначили Хатто лучшим пианистом, когда-либо рождавшимся в Англии.
Удивительного в этих записях было и впрямь много. Во-первых, дарование Джойс Хатто оказалось на редкость разносторонним: ее невиданно обширный репертуар охватывал практически всю историю музыки за последние триста лет — от барокко до современного авангарда; она с равным успехом играла и Доменико Скарлатти, и Листа, и Оливье Мессиана. Во-вторых, все эти сто с лишним дисков она записала за последние пятнадцать лет, в весьма зрелом, мягко говоря, возрасте, да еще и борясь со смертельной болезнью, — и эта нечеловеческая работоспособность вообще с трудом поддавалась осмыслению.
По словам самой пианистки и ее мужа, выступать она начала в 50-е и тогда же сделала несколько записей; поскольку в те далекие времена талант Джойс Хатто еще не расцвел, их совершенно справедливо никто не заметил. В 70-е опять-таки никто не заметил, как она удалилась со сцены. У Хатто начался рак, много лет она посвятила лечению, затем, в конце 80-х, муж оборудовал специально для нее маленькую студию.
И вот тут-то и выяснилось, что невзгоды не только закалили характер пианистки, но и развили ее талант до невиданных высот. Она записывала диск за диском, порой, судя по датам, по нескольку за день, иногда ей аккомпанировал оркестр, которым руководил тоже никому не известный дирижер — некий Рене Колер.
Хатто умерла в июне прошлого года; ее поклонники, которые очень быстро образовали целую армию, чрезвычайно огорчались, что не ознакомились с ее творчеством в начале 90-х, когда она, судя по всему, была в расцвете сил. Хатто прозвали «единственной в истории великой пианисткой, которую никто никогда не слышал живьем».
Короче говоря, легенда целиком и полностью сформировалась. Разрушилась она неожиданно и сокрушительно. Несколько недель назад один из почитателей творчества Хатто засунул диск с ее исполнением Листа в компьютер; плеер, автоматически связавшись с сетевой базой данных, сверив с ней список треков, их названия и длительность, вдруг сообщил, что этот диск записан вовсе не Хатто, а неким не слишком известным пианистом Саймоном Ласло. Почитатель забеспокоился, нашел соответствующую пластинку Ласло — и обнаружил, что записи действительно идентичны. Звукоинженер, которого позвали для консультации, подтвердил, что совпадение исключено, разве что для маскировки звуковые дорожки на диске Хатто были чуть-чуть отредактированы программным образом. В результате дальнейших исследований обнаружилось, что на дисках Хатто можно найти не только Саймона Ласло, но и массу других пианистов; как правило, они не очень известны, хотя попадается там, например, и Владимир Ашкенази. Что до таинственного Рене Колера, то его, похоже, зовут на самом деле Эса Пекка Салонен и выступает он с Венским филармоническим оркестром, в истории которого не зафиксирован визит в английскую домашнюю студию. Хозяин этой студии, муж Джойс Хатто, некоторое время отмалчивался, а 20 февраля сообщил газете «Дейли телеграф», что обвинения абсурдны и он ни в чем не виноват. Впрочем, оригинальных студийных записей он так и не предоставил, невзирая на все требования обвинителей. Звукорежиссер, указанный на дисках Хатто, как выяснилось, в студии не присутствовал, а просто подчищал доставляемые ему аудиодорожки.
После разоблачения прошло слишком мало времени, и официально еще не признано, что перед нами — самая, вероятно, громкая в истории академической музыки фальсификация. Хотя дело в принципе ясное. Сейчас даже сложно понять, как вообще можно было столь умело загипнотизировать всю планету, — никому ведь даже в голову не пришло разыскать хотя бы этого злополучного Рене Колера. Кстати, это должна быть интересная личность, если верить биографии, выложенной на сайте Concert Artist (это, судя по всему, единственный на свете источник информации о талантливом дирижере). Еврейский ребенок, которому немецкий офицер изуродовал руку, чудом выжил в варшавском гетто; затем он угодил в Треблинку, затем — в советский плен и после многочисленных трагических приключений перебрался в Англию. Людям на глаза он практически не показывался, поскольку «физически пребывал в ужасном состоянии». Последний факт биографии Рене Колера наводит на мысль, что это не человек, а просто какой-то натуральный призрак оперы.
Этот избыточный романтизм, возможно, и служит объяснением массового гипноза. В классике давно уже воцарились бездушные виртуозы, с нечеловеческой скоростью и громкостью перепиливающие скрипку, или барабанящие по клавишам успешные молодые люди выставочной наружности. Вместо личностей — конвейер каких-то яппи с ловкими пальцами и абсолютным слухом; классике очень не хватает былой одухотворенности. В Джойс Хатто поверили, потому что всем изначально очень хотелось поверить в столь потрясающую судьбу, в победу духа над физической оболочкой. Потому что так приятно думать, что за консерваторскими кулисами можно найти не только столетнюю пыль, но и романтического призрака, скрывающего свой страдающий лик от современного мира.
(Я был в шоке - прим. админа)
Всеволод Бродский, "Эксперт"
