Андрэ Моруа "Открытое письмо молодому человеку о науке жить" (extrait))

Ваше образование

Я не знаю, какое поприще вы изберете. Судя по всему, у вас есть способности и к словесности, и к точным наукам, и к праву, и к политике. Вы можете поступить на государственную службу, посвятить себя научным изысканиям или практической деятельности. Чем бы вы ни решили заняться, необходима культурная база. Это одна из первых ступеней пирамиды. Пожалуй, пора поговорить о ней. Я слышал, вы блестяще учились; поэтому вы, я полагаю, знаете из истории и литературы все, что положено знать хорошему ученику, то есть самую малость. Поэзию вы учили по антологиям, историю - по учебникам. Быть культурным не значит знать обо всем понемногу, не значит это и знать все о чем-нибудь одном; быть культурным - значит изучить как следует произведения великих писателей, проникнуться духом их творчества, сродниться с ними.
Я хотел бы назвать тех немногих авторов, которые станут вам верными спутниками на всю жизнь. Я хотел бы, чтобы вы неустанно читали и перечитывали их. Хорошо было бы, чтобы их мысли стали вашими мыслями, их произведения - вашими воспоминаниями.
Например, когда речь заходит о первой встрече Растиньяка с Ветреном, подлинный ценитель Бальзака должен уметь сразу открыть нужный том на нужной странице. Для этого надо знать и любить Бальзака, как знают и любят близкого друга, однако изучить так же глубоко всю мировую литературу невозможно. Приходится выбирать. Постепенно вы научитесь это делать - случай и вкус вам помогут. Я же лишь укажу вам пищу, которую считаю здоровой. Что-то из нееподойдет вам, что-то нет. Решайте сами. Начнем с греков. Я полагаю, вы любите Гомера, Эсхила, Софокла, Аристофана. "Есть ли что-нибудь скучнее "Илиады"? - спрашивал Андре Жид. Но "Илиада" вовсе не скучна, а "Одиссея" и подавно. Плутарх был кладезем мудрости для людей всех эпох. В нашей небольшой, но тщательно подобранной библиотеке мы отведем ему место рядом с Гомером. Где-нибудь около Платона. И конечно, независимо от того, верующий вы или неверующий, Ветхий и Новый заветы, оба одинаково величественные. Затем Эпиктет, Марк Аврелий, Сенека - проповедники стоической морали. Если вы сильны в латыни, читайте в подлиннике произведения Вергилия, Горация, Лукреция, Ювенала, элегических поэтов. В переводе их чары рассеиваются. Гомера в отличие от них можно читать по-французски, в хорошем переводе сохраняет свою царственную краткость и Тацит.
Теперь пропустим несколько веков. Рабле расшевелит ваш ум, но еще лучше это сделает Монтень. Если бы нужно было выбрать из всей литературы до XVI века только трех авторов, я оставил бы Гомера, Плутарха и Монтеня. Ален поставил себе за правило каждый год перечитывать одного великого поэта; я стараюсь поступать так же. Отведем один год Вийону, один - Ронсару и один - Дю Белле. С XVI веком покончено. Перейдем к XVII. Здесь выбирать нетрудно: все авторы прекрасны. Но раз речь идет о книгах-спутниках, я рекомендую вам мемуары кардинала де Реца и Сен-Симона - образцы стиля; пьесы Корнеля, которые, буде в том появится нужда, преподадут вам урок чести; пьесы Мольера - кладезь мудрости; "Надгробные речи" Боссюэ, подобные органному концерту, и басни Лафонтена. Плюс Расин, чьи пьесы вы будете смотреть на сцене всю жизнь, - посвятите ему один год как поэту.
Из писателей XVIII века я назову Монтескье. Его трактат "О духе законов" станет вам верным спутни ком. Из Вольтера - "Кандид", которого вы прочтете как поэму. Короткие произведения Дидро: "Сон  д'Аламбера", "Письмо о слепых", "Племянник Рамо" - ни большего ума, ни лучшего стиля нельзя себе и представить. Поэтический год отдадим Мариво. С Руссо - проблема. Решим ее, выбрав в спутники "Исповедь". "Эмиля" и "Новую Элоизу" я прочел в жизни дважды: один раз по необходимости, перед защитой диплома, другой раз в пятьдесят лет из любопытства. Этого оказалось достаточно.
А вот и великий XIX век. Глаза разбегаются от обилия шедевров. Не будем забывать нашу задачу. Речь идет о небольшой постоянной библиотеке. Выбирать нужно осторожно и тщательно. Бенжамен Констан? Шатобриан? Само собой разумеется. "Замогильные записки" всегда будут с вами. Местами они не уступают Рецу и Сен-Симону, хотя и слишком певучи. Рядом с ними дневник, который вел Лас Каз на острове Святой Елены. Наполеон много знал о людях и власти, у него же можно поучиться и стилю. Что касается Стендаля и Бальзака, тут я непреклонен. Прочтите их произведения все до единого, они пригодятся вам во всех случаях жизни. Я неразлучен с этими двумя романистами вот уже более шестидесяти лет и, перечитывая их, всякий раз открываю новые и новые красоты. Стендаль предложит вам образ жизни благородный и восхитительный, хотя и несколько безрассудный. Бальзак познакомит вас со всеми образами жизни, от самых порочных до самых достойных. Он обнажит перед вами пружины общества. Франция мало изменилась с тех пор, как он о ней писал, и наше время, время больших потрясений, больше похоже на эпоху "Человеческой комедии", чем пошловатый конец XIX века.
Шатобриан, Бальзак, Стендаль - эти три вершины возвышаются над горной цепью. Сент-Бёв? Я не без удовольствия читаю его, как говорил Бальзак, "биографии незнакомцев"*, но человек он был ненадежный и далеко не всегда высказывал справедливые суждения о современниках. Флобер? Талант и трудолюбие позволили ему, несмотря на отсутствие гения, создать два прекрасных романа - "Госпожу Бовари" и "Воспитание чувств". Жорж Санд? "История моей жизни" и, быть может, начало "Консуэло". Следующую вершину являет собой Гюго. Глупцы говорят, что он был неумен. Прочтите "Увиденные факты", "Отверженных" и судите сами. Возьмите Гюго-поэта себе в спутники. Гюго с ранней юности виртуозно владел французским языком, изобретал чудесные ритмы, воспевал простые и сильные чувства и не утратил своего мастерства до глубокой старости. Бодлер, Малларме, Валери, Верлен, которых ему противопоставляют, восхищались им и подражали ему. Впустите и их в свое святилище. А с ними Рембо, который будет вам полезен, когда вами овладеет дух мятежа, а это рано или поздно случится. "У того, кто в двадцать лет не был анархистом, - говорил Ален, - к тридцати годам не хватит сил даже на то, чтобы руководить пожарной командой".
Пьесы Мюссе остаются самыми шекспировскими из французских пьес, забавны его "Письма Дюпюи и Котоне"; в ранней юности меня трогали многие его стихи, но, раз надо выбирать, я выбираю Гюго. Ален презирал Тэна и Ренана: он называл их "церковными сторожами от литературы". Я не так строг. На "Происхождение современной Франции" и "Философские драмы" стоит обратить внимание. Другая мишень Алена - Мериме, но мне кажется, в данном случае неприязнь объяснялась не столько литературными, сколько политическими соображениями: Ален не мог простить Мериме, что во времена Второй империи тот стал сенатором. Меж тем под холодностью Мериме таилась робость чувствительного человека; ради красавицы императрицы, которую он ребенком сажал себе на колени, он закрывал глаза на пороки Империи. Его сухость была сродни стендалевской: в основе ее лежала стыдливость. Прочтите "Кармен", "Этрусскую вазу", "Двойную ошибку"; вы, как и я, не раз к ним вернетесь.
На горизонте еще одна вершина. За пологими склонами, на которых прошла моя юность - романами Франса и Барреса, - высится гора - Марсель Пруст. Он не уступает в величии Бальзаку, хотя в отличие от последнего силен не изображением картины общества (мир его мал), но непревзойденным анализом механизмов памяти, чувств и творческого процесса. "В поисках утраченного времени" - поэма о времени, которое можно вернуть только с помощью искусства. Рядом с Прустом в вашем святилище расположатся его современники - Валери и Ален. Вы знаете, что Ален был моим учителем. Я хотел бы, чтобы он стал и вашим. В трех томах "Библиотеки Плеяды", содержащих его наследие, есть все: мораль, философия, опре деление сущности искусства и сущности религии. Его неровная, отрывистая манера письма поначалу покажется вам трудной. Не отступайтесь, вы почувствуете всю ее прелесть. Лично я понял Платона, Аристотеля, Канта, Декарта, Гегеля, Огюста Конта только благодаря Алену. Осмелюсь сказать больше: благодаря Алену я понял жизнь и людей. Как он распахнул передо мной дверь в мир Бальзака, так я распахиваю перед вами дверь в мир Алена; это самый богатый подарок, какой я могу вам сделать.
Остаются Бергсон и Клодель. Решайте сами, чем они могут быть вам полезны. Мне они дали много. Кроме того, остаются великие зарубежные писатели. Вы не можете обойтись ни без Шекспира (как и Гомер, он пополнил сокровищницу общечеловеческих мифов), ни без Лопе де Веги, ни без Свифта, ни без Диккенса, ни без Эдгара По, ни без великого Гёте, ни без Данте, ни без Сервантеса. Наконец, никто не подарит вам такого волшебного ощущения жизни, как русские писатели. Нет ничего прекраснее лучших произведений Толстого ("Война и мир", "Анна Каренина", "Смерть Ивана Ильича"). Учение его всегда казалось мне надуманным, но романист он великолепный. Я ставлю его гораздо выше Достоевского. (Но, быть может, тому виной несходство наших натур.) Рядом с Толстым поместите избранные рассказы и пьесы Чехова. Нет ни одного писателя, столь близкого моему сердцу. Я хотел бы, чтобы он пленил и вас. Наконец, "Мертвые души" Гоголя, "Рудин", "Отцы и дети", "Дым" Тургенева и повести Пушкина. Джойс? Кафка? Прочтите и решайте сами, отвечают ли они вашим запросам.
Итак, вот вам (кроме современных авторов, которых вы выберете сами) программа чтения на всю жизнь. Вы можете возразить: "Она перегружена. Где мне взять время, чтобы прочесть столько книг, ведь мне предстоит еще проштудировать массу работ по специальности?" Тогда я назову вам походную библиотеку, состоящую из семи авторов:
Гомер
Монтень
Шекспир
Бальзак
Толстой
Пруст
Ален
В тот день, когда вы будете знать их в совершенстве, я хочу сказать, досконально, вы уже будете весьма образованным человеком. Но к этой литературной культуре вам надо добавить культуру научную, пусть даже профессия ваша на первый взгляд далека от науки. "Да не войдет сюда тот, кто не геометр". И да не войдет сюда тот, кто не физик, не химик, не биолог. "Введение в экспериментальный метод" Клода Бернара - один из ключей к современному миру. В первый раз все изменилось для человека, когда он узнал о существовании такой науки, как математика, во второй раз - когда понял, что наука должна считаться с фактами. Я не требую, чтобы вы читали и понимали труды специалистов - физиков и гуманитариев; я требую, чтобы вы были в курсе методов их работы и направления их поисков. Разве вы сможете руководить фабрикой, городом, страной, не зная ученых и их секретов?
Разве вы сможете понять современного человека, если по невежеству забудете о том, что является его делом и предметом его гордости: научных исследованиях? Ионеско сказал однажды, что сам факт существования "Тельстара" гораздо важнее посредственных спектаклей, которые передает телевидение. Олдос Хаксли утверждал, что недопустимо считать образованным человеком того, кто читал Шекспира, но не знает второго закона термодинамики. Я отнюдь не считаю, что наука вытеснит из нашего общества искусство и литературу. Наука дает человеку всевозрастающую власть над внешним миром, литература помогает ему приводить в порядок мир внутренний. И то и другое равно необходимо. Разве мог бы ученый бороться с охватившей его бурей чувств и сохранять необходимую для научного эксперимента свободу духа, если бы ему на помощь время от времени не приходило искусство? В лучших технических учебных заведениях Америки (например, в Массачусетском технологическом институте) курс истории и литературы постоянно расширяется. Мир без человека, мир частиц, содержит секрет могущества; человеческий мир, мир чувств, открывает личности секрет гармонии. Я хочу, чтобы вы были либо ученым, влюбленным в литературу, либо литератором, интересующимся науками.

Отредактировано Shturman (2009-06-10 03:16:25)